О подводных течениях в сложившихся отношениях между странами, о внешнеполитическом курсе Казахстана, итогах Минской встречи и саммита ШОС в Душанбе, перспектив ЕАЭС и о многом другом мы беседуем с директором Центра актуальных исследований «Альтернатива» Андреем Чеботарёвым.
— На фоне политических событий последнего времени эксперты вновь заговорили о возникших разногласиях между странами Таможенного союза. Вы согласны, что трения между лидерами имеют место?
— По отдельным вопросам лидерам трех стран-участниц процесса евразийской интеграции, действительно, трудно прийти к общей позиции. Возьмем, к примеру, отказ Казахстана и Беларуси от озвученного в июне на совете Евразийской экономической комиссии предложения России о введении в рамках ТС/ЕЭП таможенных пошлин для товаров, экспортируемых Украиной. В связи с этим Москве пришлось вводить соответствующее ограничение в одностороннем порядке.
Прослеживается также нежелание Беларуси и Казахстана видеть в Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) Армению. По крайней мере, обе страны отмечают в данном случае фактор неразрешенного конфликта последней с Азербайджаном, намекая на то, что в союз лучше входить без подобного «груза проблем». Наконец, озвученный нашим президентом в интервью телеканалу «Хабар» тезис о праве Казахстана на выход из ЕАЭС в случае невыполнения договорных обязательств, тоже можно отнести к показателям отсутствия абсолютной гармонии во внутрисоюзных отношениях.
В то же время все эти и иные разногласия не влекут за собой каких-либо серьезных последствий для интеграции. У каждой из трех стран есть свои цели и выгоды в рамках этого процесса, ради которых они здесь участвуют, и поступаться ими никто пока не собирается. А всевозможные «выяснения отношений» и неоднозначные выступления в СМИ главным образом используются для «открытия» кулуарных торгов с партнерами по союзу, чтобы добиться от них определенных уступок.
— На минской встрече с президентом Украины Петром Порошенко Нурсултан Назарбаев заявил, что соглашение об ассоциации между Украиной и Европейским союзом для Казахстана не является препятствием. Также он выразил надежду, что экономические связи между двумя странами будут укрепляться. То есть, позиция Астаны в отношении Украины оказалась диаметрально противоположной линии Кремля. Почему Назарбаев не поддержал Путина по этому вопросу?
— Во-первых, здесь глава Казахстана сделал заметный шаг навстречу Евросоюзу, с которым наша страна заинтересована подписать в самое ближайшее время новое Соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве. И, судя по всему, в Брюсселе это Астане зачли, что, в частности, видно по результатам прошедшего недавно 8-го раунда переговоров по указанному документу. Во всяком случае, представители ЕС дали понять, что переговорный процесс завершен и стороны займутся доработкой текста соглашения.
Во-вторых, у Казахстана нет серьезных оснований портить взаимоотношения с Украиной. Тем более, что избрание президентом этой страны Петра Порошенко явно было встречено Акордой с надеждой на возвращение к приемлемому формату двустороннего взаимодействия и возможному получению здесь новых выгод. А у двух стран немало сфер взаимодействия, включая нефтегазовый сектор, космическую отрасль и т.д.
В-третьих, Астана лишний раз дала понять Москве, что, несмотря на стратегическое партнерство и доверительные взаимоотношения на высшем уровне, каждая из них вправе выстраивать отношения с третьими странами в соответствие со своими интересами. В целом, Казахстан заинтересован сохранить свой нейтралитет и статус-кво в отношениях с вовлеченными в украинские процессы ведущими центрами сил на международной арене в лице России, США и ЕС.
— Почему в лоно Таможенного союза изъявляют желание вступать только экономически слабые страны вроде Кыргызстана и Армении? Сейчас говорят, что даже Абхазия с Южной Осетией могут стать его членами. Россия от этого получает некоторые политические дивиденды, ну а что это даст Казахстану?
— Армения и Кыргызстан, а также еще один потенциальный претендент – Таджикистан, рассчитывают в Таможенном союзе на различные экономические дивиденды преимущественно со стороны России. Хотя нет ясности насчет формата и практических результатов будущего участия в союзе Армении из-за отсутствия у нее границ с другими странами-участницами. Скорее всего, здесь больше политики, чем экономической целесообразности. Из чисто политических побуждений, связанных с получением от той же России определенных гарантий безопасности, в Таможенный союз в прошлом году попросилась и Сирия.
Впрочем, не все так однозначно. Помимо непосредственного участия Таможенный союз предусматривает еще и такой формат взаимодействия с заинтересованными странами, как режим свободной торговли. Соответствующие соглашения заинтересованы подписать Европейская ассоциация свободной торговли, куда входят Исландия, Лихтенштейн, Норвегия и Швейцария, а также Вьетнам и Черногория. Если, в частности, получится создать зону свободной торговли с Вьетнамом, то Таможенный союз получает выход на Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).
Что касается Казахстана, то он в принципе может воспользоваться предстоящим вхождением в Таможенный союз Кыргызстана. Прежде всего, обе центральноазиатские республики могут скооперироваться в целях отстаивания взаимных интересов и поддержки друг друга в отношениях с Россией и Беларусью. Для Астаны, стремящейся к вступлению во Всемирную торговую организацию, также может быть интересен опыт Бишкека, который участвует в ВТО с 1998 года.
— Надо полагать для создания противовеса России в рамках ТС, Назарбаев пытается уговорить Анкару стать членом этого объединения. По-вашему, возможно ли вступление Турции в ТС?
— Возможная заинтересованность Турции к вступлению в Таможенный союз очень на руку не только Казахстану, но и России. Особенно в непростых для нее текущих отношениях с Западом. Ведь Турция является членом НАТО и ассоциированным членом Евросоюза. И с учетом всего этого вовлечь ее в евразийскую интеграцию стало бы серьезным политическим достижением России. Да и в экономическом отношении Турция представляется гораздо выгодным партнером, чем некоторые постсоветские республики.
Вместе с тем в настоящее время рассматривается вопрос лишь о создании зоны свободной торговли между Турцией и ТС. Какой-либо же официальной заявки о вступлении этой страны в союз не было. Скорее всего, Анкара ведет здесь свою игру, рассчитанную больше на ее западных партнеров и, в первую очередь, на Брюссель. Ведь какого-либо продвижения по заявке Турции о вступлении в ЕС нет, и чтобы сдвинуть это дело с «мертвой точки» она, видимо, и начала некоторые шаги в сторону Таможенного союза. Но вряд ли следует ожидать от Турции, что она реально вступит в ТС. Слишком большой геополитический «разлом» между ней и Россией.
— Чего больше имеет Казахстан от нахождения в Таможенном союзе – плюсов или минусов?
— Честно говоря, соотношение плюсов и минусов в данном случае определить трудно. Прежде всего, в зависимости от различных факторов они способны меняться местами. Например, считается, что одним из основных плюсов является рост товарооборота Казахстана с другими странами-участницами ТС. Однако время от времени наблюдается его снижение. Так, по официальным статданным, за первое полугодие 2014 года товарооборот снизился на 23%. Кроме того, не всегда видна грань между проблемами, возникшими именно из-за участия в ТС, и издержками экономической политики нашего правительства. Имеет также место разное ощущение выгод и проблем в рамках ТС у представителей различных слоев населения Казахстана. Даже если взять только сферу бизнеса, то можно увидеть положительные стороны, к примеру, у импортеров белорусской мебели и отрицательные – у экспортеров алкогольной продукции в Россию.
В целом, Казахстану нужно расти и развиваться во всех отношениях. И участие в Таможенном союзе – это своего рода школа. Здесь главное правильно учить и усваивать уроки. Никто не обещает нашей республике, что ей будет легко, например, в ВТО. А там требования, на мой взгляд, к странам-участницам более серьезные, чем в ТС, и кулуарно договариваться для решения разных вопросов по принципу «ты — мне, я — тебе» не получится. К тому же свои выгоды от участия Казахстана в союзе имеет правящая элита. Но в таком случае на нее ложится вся полнота ответственности за то, чтобы и остальные казахстанцы получали бы здесь свои дивиденды в соответствие со своими устремлениями и результатами своей деятельности.
— Вы верите в перспективу Евразийского экономического союза?
— По большому счету, ЕАЭС полноценно заработает к 2025 году, когда будут созданы общий рынок нефти и газа, что, кстати, наиболее всего интересует Астану и Минск, а также регулятор финансового рынка. Однако в течение предстоящих 10 лет явно произойдет смена среди правящих элит стран-участниц, что способно внести определенные коррективы и в интеграционной политике данных стран. К тому же за все время с момента своей независимости постсоветские страны не смогли создать устойчивого и поступательно развивающегося интеграционного объединения. Никто не гарантирует, что таковым в перспективе стает ЕАЭС.
Думаю, что на краткосрочную (3-5 лет) перспективу союз будет более-менее развиваться. При этом очень многое будет зависеть от того, насколько страны-участницы устранят в его рамках критические моменты, наблюдаемые сегодня в ТС/ЕЭП, и не создадут новых. Насчет же среднесрочной перспективы (10 лет) сейчас говорить чего-либо сложно. По-хорошему, странам-участницам сперва следовало бы разработать стратегию развития ЕАЭС, четко предусматривающую основные цели, задачи, инструментарий по их выполнению, ожидаемые результаты и т.д., а уже потом на ее основе разрабатывать и подписывать договор и двигаться дальше. Когда же такой стратегии нет, то будущее союза представляется весьма туманным.
— Недавно в Душанбе прошел саммит ШОС. Что можете сказать о его результатах?
— Самым серьезным результатом стало принятие документов, регламентирующих вступление в ШОС новых стран. Тем самым созданы основы для расширения организации за счет вступления в нее новых стран. Также принято решение о разработке Стратегии развития ШОС до 2025 года, что способно повысить уровень системности в ее работе. Немаловажно и то, что на саммите была затронута ситуация в Украине. В результате участники выступили за скорейшее восстановление мира и продолжение переговорного процесса в целях полного урегулирования кризиса в этой стране. В связи с этим России так или иначе придется определять и реализовывать в последующем свои действия в отношении Украины с учетом мнений Китая, Узбекистана и других партнеров по ШОС. Так что последняя может косвенно сыграть свою роль в стабилизации ситуации в Украине.
— На данный момент кто все-таки играет первую скрипку в деятельности этой организации – Китай или Россия?
— В политическом отношении явного доминанта в ШОС нет. Тем не менее, Китай имеет здесь ряд преимуществ. Во-первых, с учетом пребывания секретариата организации в Пекине он, судя по всему, контролирует всю организационную работу. Во-вторых, в многостороннем формате Китай взаимодействует со странами Центральной Азии практически только через ШОС. Тогда как Россия это делает в рамках других межгосударственных структур (СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС и т.д.), распыляя свою соответствующую активность. В-третьих, на Китай в организации явно ориентируется Узбекистан, который находится в непростых отношениях с остальными странами-участницами. Но в целом общий формат деятельности ШОС не стимулирует Москву и Пекин к конкуренции за лидерство в этой организации.
Какие дивиденды имеет Казахстан от членства в ШОС?
— Прежде всего, дополнительные возможности для обсуждения и решения с теми или иными из остальных стран-участниц вопросов, которые не удается решить в двустороннем формате. Кроме того, Казахстан может поднимать на площадке ШОС разные интересующие его вопросы и инициативы общерегионального характера с целью сделать их предметом внимания и деятельности всей организации. В частности, в этот раз президент РК призвал решить пограничные проблемы между отдельными странами-участницами ШОС. Такое предложение особенно актуально в свете неоднократных пограничных конфликтов между Кыргызстаном и Таджикистаном, которые создают угрозу стабильности и безопасности в Центральной Азии.
В целом, участие в ШОС является одним из важных направлений реализации Казахстаном своего многовекторного внешнеполитического курса. К тому же оно способствует поддержанию и развитию его партнерских взаимоотношений с Китаем.
— Считается, что в ШОС стремятся многие государства, к примеру, Индия, Пакистан, Иран. Возможно ли расширение ШОС за счет названных стран, если учитывать напряженные отношения между Индией и Китаем, Индией и Пакистаном?
— Из пяти стран-наблюдателей наибольшие шансы стать полноправным членом ШОС имеет Монголия, которая в принципе устраивает здесь всех. Таковым мог бы стать и Иран. Но пока его принятие в организацию сдерживает фактор санкций, установленных ООН. Разве что ожидаемое в ноябре этого года подписание взаимоприемлемого соглашения между Ираном и шестью странами, включая Китай и Россию, по вопросам ядерной программы может в скором будущем открыть ему двери в ШОС.
По некоторым основаниям прослеживается поддержка кандидатуры Индии Россией, а Пакистана – Китаем. Поскольку же решения в ШОС принимаются консенсусом, то эти страны-участницы могут пойти навстречу друг другу в данном вопросе во избежание взаимной блокировки. К тому же представляется, что для Китая выгодно вовлечь Индию в переговорный процесс по различным вопросам на площадке ШОС. Что касается Афганистана, то он в силу своего перманентно нестабильного положения больше является объектом внимания и поддержки со стороны ШОС, нежели ее потенциальным участником, способным обсуждать и принимать важные решения региональной значимости. Так что дорога для приема в организацию новых участников хотя и открыта, но определиться по каждой кандидатуре каковых непросто.
— На фоне противостояния между Западом и Россией в очень сложном положении оказался Казахстан. Сейчас Назарбаев пытается лавировать между двумя сторонами конфронтации. На Ваш взгляд, какую позицию в данной ситуации должен занять Казахстан?
— Уход в данном случае в полный нейтралитет для Казахстана нежелателен, поскольку это может встретить негативную реакцию с той и другой сторон конфликта, рассчитывающих на его участие и возможную поддержку. Оптимально было бы выступить в роли посредника. Однако в проведении переговоров именно между Россией и Западом в лице США и ЕС в формате, предполагающем посредничество Казахстана, какой-либо серьезной востребованности нет.
Поэтому нашей стране остается продолжать действовать на международной арене в духе многовекторности. Другое дело, что тут можно выбрать одну из двух моделей поведения – пассивный наблюдатель либо активный участник. Для Казахстана, на мой взгляд, представляется важным двигаться по второй из них, проводя различные консультации с заинтересованными сторонами, обсуждения на разных площадках, выдвигая всевозможные инициативы и т.д. Но при этом все свои заявления и действия ему нужно соизмерять со своими национальными интересами. Такую позицию, думаю, будут вынуждены принять все стороны рассматриваемого конфликта в интересах сохранения каждой из них сложившихся взаимоотношений с Казахстаном.
— Спасибо за интервью!
«Саяси- Қалам» («Трибуна»), № 7, 17.09.2014 г.
Инга Иманбай
