Сегодня обращение к экономическому росту и конкурентоспособности важно с точки зрения главного вопроса теории современной государственности, относящегося к ее эффективности – соотношения формы правления в государстве (демократии или авторитаризма) и экономического роста. Обращение внимания на проблему экономического роста и конкурентоспособности государства вытекает из простого научного факта, на который указал Ф.Фукуяма, рассматривая все аспекты построения сильного государства, что «эмпирическая связь между демократией и развитием остается сложной и неоднозначной: ее нельзя основывать ни на авторитарной системе, ни на демократии как стратегии роста» [1, с.57].
Указывая на исследования Барро (Barro 1997), в котором тот показал, что демократия имеет положительную корреляцию с ростом для стран с низким уровнем развития, но затем приобретает отрицательную корреляцию для стран со средним уровнем национального дохода на душу населения, Ф. Фукуяма обращает внимание на пороки развивающихся обществ и при демократии – «протекционизм и поиски личного дохода (Турция, Аргентина, Бразилия), популизм (Венесуэла) и коррупция (Пакистан под властью Бхутто и Шарифа)» [2].
Государства, по необходимости (в условиях кризиса, например, или в силу традиции и потребностей транзита к либеральному способу производства) использующие элементы разных форм правления, т.е. и демократические, и авторитарные, как показывает современная международная практика, имеют больше шансов на повышение своей конкурентоспособности и экономический рост, поскольку такое смешение элементов разных систем (либеральная экономика и патерналистская социальная политика, либеральная экономика и политическое доминирование власти, либеральная экономика и приоритет прав государства над правами отдельного человека) сужает поле личной и общественной свободы и интенсифицирует (ускоряет) реализацию целей государственной политики, посредством которой государство в целом хорошо смотрится в рейтингах конкурентоспособности, демонстрируя самые высокие темпы прироста ВВП, если оно имеет хорошие институты.
К таким государствам относятся, к примеру, КНР, Узбекистан, Вьетнам, Индонезия, Казахстан и др. Эти страны можно, согласно определению Вацлава Гавела, назвать по существу авторитарными (и рыночно ориентированным авторитаризмом и, с другой стороны, авторитарно организованным рынком). Пугаться термина авторитаризм сегодня не следует, поскольку даже государства по существу демократические используют разнообразные элементы принуждения, хотя и временно, легитимно ограничивая свободу получения социальных благ в целях устранения, к примеру, бюджетного дефицита и т.д. Хотя, конечно, рыночно ориентированный авторитаризм ограничивает права и свободы граждан не вполне легитимно, следовательно, не вполне легально и далеко не временно.
Обе категории государств, хотя и движутся в общем глобальном пролиберальном тренде, целью которого является построение независимого сильного (эффективного и конкурентоспособного капиталистического) государства, тем не менее, выбирают, безусловно, разные институциональные основания для такого движения.
Наоборот же, быть универсальным государством означает развитие нации в иной ценностной парадигме. Универсальность означает не просто выбор определенности (либерального или конкурентоспособного и эффективного состояния государства), наоборот, универсальность как способность функционировать, жить не только в условиях определенности, но в условиях хаотического состояния, в неопределенности, в неоднозначности и смешении глобальных, региональных и страновых, либеральных и консервативных (традиционных) трендов. Универсальность означает наличие такого базового качества, которое, выражаясь философским языком, может осуществлять движение нации из имманентности в трансцендентность, и обратно (диалектика имманентности и трансцендентности). В современных условиях это означает способность развиваться и в условиях бескризисного развития (в условиях четко выраженных глобальных (либеральных) трендов), и в условиях кризисного развития (в условиях смешения глобальных и традиционных факторов), в условиях хаоса мировой экономической системы.
Иными словами это качество всегда должно иметь перспективы развития и сценарии этого развития, которые генетически связаны с теми реалиями, в которых разворачивается исторический процесс, т.е., с точки зрения собственного роста в условиях как определенности, так и неопределенности.
В отношении экономического развития универсального государства эта формула («из имманентности в трансцендентность и обратно») означает необходимость совмещения двух векторов развития, а именно, быть конкурентоспособным и демонстрировать экономический рост. Вместе с тем, этот рост не должен быть количественным, он должен быть ограничен масштабами количественных изменений. Вторым его направлением должны быть качественные изменения жизни людей, как, например, в Японии, которая на протяжении почти двух десятков лет является лидером экономического развития в условиях собственного «нулевого роста» [3]. В Японии из года в год производятся и продуются, к примеру, автомобили и другие товары по той же меновой стоимости, но с улучшенными потребительскими качественными характеристиками.
В развитых странах практически ограничился рост ВВП, он не превышает отметки в 3%, тогда как развивающиеся страны, демонстрирующие более высокий экономический рост (до 10%), проводят ускоренную индустриализацию, включившись в систему международного разделения труда на конкурентных основаниях и заполняют оставшееся географическое пространство мира собственными экономическими системами. Они также стали активно участвовать в перераспределении долей мирового экономического «пирога», занимая свое место в системе мирового экономического процесса производства. Таким образом, становится очевидным, что, к примеру, Проект Концепции Мирового Антикризисного Плана (МАП) обязательно должен предусматривать осознанное (планомерное) развитие мировой экономики и структуры размещения производств в направлении как планомерного, так и конкурентного перераспределения воспроизводственных экономических циклов и процессов.
Итак, первое. МАП уже сейчас, по меньшей мере, должен включать перераспределение странового экономического потенциала по зонам их социальной, а не экономической ответственности, как это делает, к примеру, Европейский Союз, а не призывать к одностороннему, хотя и обоснованному с точки зрения мировой экономической конъюнктуры и прагматики, росту ВВП разных стран. Социальные цели экономического развития должны стать приоритетом экономического сотрудничества различных государств.
Второе. Рост ВВП должен стать не целевым, а регулятивным, индикаторным показателем, необходимым условием экономической выживаемости и повышения конкурентоспособности страны, рекомендующим придерживаться именно определенных темпов количественного роста только для того, чтобы не впасть, к примеру, в рецессию. Все остальное должно ориентировать экономическое развитие на повышение его качества (товаров, услуг, капитала и рабочей силы).
С другой стороны, каждая страна, безусловно, сама вправе планировать, определять и достигать собственные высокие темпы роста ВВП, конкурируя «за место под солнцем» с другими странами, пробиваться в лидеры экономического развития и процветания. Данное право является фундаментальным основанием и достаточным условием для поддержания эффективности не только отдельной страны, но и в целом всей мировой экономической системы.
Третье. Экономическая конкуренция между отдельными странами и их объединениями должна стать основанием для усиления экономического сотрудничества в общемировом масштабе, а экономическое сотрудничество в мировом масштабе должно стать основой новых форм межстрановой конкуренции. Диалектика основы и основания, представленная посредством этих двух форм экономической взаимодействия (экономическая конкуренция – экономическое сотрудничество) должны определять экономическую стратегию государств и помогать установлению новых правил игры на долгие годы вперед. Эта диалектика сама становится необходимым элементом движения и развития нации по формуле «из имманентности в трансцендентность и обратно» или развития нации в форме универсального государства, политика которого построена на сотрудничестве и конкуренции в рамках единой парадигмы экономико–политических договоренностей и общественных контрактов.
Используемая литература:
1. Ф.Фукуяма. Сильное государство. Управление и мировой порядок в XXI веке: [пер. с англ.] — М.:АСТ:АСТ Москва: Хранитель,2007. С.57.
2. Там же.
3. Как поясняет В. Кузнецов, «…анализ глобальных процессов, происходящих в Мир-системе, показывает, что в последние десятилетия происходит резкий слом тенденций, формировавшихся в индустриальную эпоху. Запад начинает довольно быстро утрачивать неоспоримое лидерство в экономико-социальной сфере. Несмотря на то, что третья мировая («холодная») война между мировым гегемоном — США и претендентом на лидерство — СССР (возглавлявших, соответственно, Западный и Восточный политические блоки) закончилась поражением Советского Союза и, казалось бы, установилось неоспоримое господство либерально-рыночной модели мироустройства («конец истории» по Ф.Фукуяме), именно в это время либерально-рыночная модель стала давать системные сбои. Устойчивость либерально-рыночной экономики, построенной на конкуренции, возможна только в условиях ее постоянной подпитки дополнительными ресурсами. Именно получение дополнительных ресурсов является целью политики глобализации, проводимой Западом. Однако, будучи реализованной, глобализация ставит предел росту, основанному на внешней экспансии. По завершении глобализации неизбежен переход к «игре с нулевой суммой», что в свою очередь приведет к необходимости коренного переустройства Мир-системы. В современное время Запад вынужден перестраиваться. Период экстенсивного роста на планете заканчивается. Об этом свидетельствует и разразившийся в 2008 г. финансово-экономический кризис, являющийся продолжением кризиса 2000 года. На очереди – следующая, более серьезная фаза кризиса, когда он примет уже не только экономический, но и политический характер». (В. Кузнецов: Китайская карта мировой политики. Часть I. — http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1316897940)
Валихан Тулешов, директор Института регионального развития Международной академии бизнеса, специально для ЦАИ «Альтернатива»
