Несмотря на пандемию коронавируса и связанные с этим ограничения, партийная жизнь страны бурлит. После небольшого затишья наблюдается новый виток активности, напрямую связанный с инициативой спикера Мажилиса Парламента Нурлана Нигматулина о создании Межпартийного совета. В начале марта руководитель фракции «Nur Otan», председатель нижней палаты парламента Нурлан Нигматулин на встрече с представителями всех зарегистрированных политических партий предложил организовать «на площадке Мажилиса предметный диалог для развития законотворческого процесса».
Что на самом деле стоит за этой инициативой и почему она была озвучена именно сейчас? Ответить на эти и другие вопросы мы попросили директора Центра актуальных исследований «Альтернатива», кандидата политических наук Андрея Чеботарёва.
– Андрей, чем обосновано предложение Нурлана Нигматулина о создании Межпартийного совета? Почему именно сейчас он выступил с такой инициативой?
– Нужно отметить, что у Нигматулина уже был подобный опыт. Межпартийный совет действовал в 2009-2010 годах под эгидой тогда еще НДП «Нур Отан», когда Нигматулин являлся первым заместителем председателя партии. Следует вспомнить, что состав Мажилиса Парламента 4-го созыва (2007–2011 гг.) тогда был монопартийным. Видимо, чтобы как-то «сгладить» это обстоятельство, при нем была создана Общественная палата, в которую входили представители лояльных партий, а также некоторых НПО и экспертного сообщества. Затем в марте 2009 года между «Нур Отаном» и лояльными партиями был подписан меморандум об обеспечении социальной и политической стабильности в условиях экономического кризиса. В его развитие позже и был создан Межпартийный совет.
В общем, тогда появились структуры, призванные обеспечить межпартийное взаимодействие. Это была своего рода компенсация тем партиям, которые не попали в мажилис. Правда, действующие тогда оппозиционные партии «Азат», ОСДП и Компартия в этих структурах не участвовали, что не позволяло говорить о проведении реального политического диалога. В любом случае вновь созданный Межпартийный совет под эгидой Мажилиса Парламента 7-го созыва фактически стал объединенным аналогом указанных структур.
– А для чего это понадобилось сейчас?
– Судя по всему, чтобы снять некоторую напряженность после проведения парламентских и местных выборов и озвученной со стороны общественности и международных организаций критики по ним. То есть фактически повторяется ситуация 2007-2009 годов, когда в условиях кризиса (в данном случае – вызванного пандемией COVID-19) и отсутствия в парламенте партий, которые там еще не были, власть снова пытается «сгладить» последнее обстоятельство и запускает диалог между партиями.
Не исключено также, что у Нурлана Нигматулина здесь есть личный интерес. Пользуясь расположением Елбасы, он в статусе спикера Мажилиса и руководителя депутатской фракции «Nur Otan» фактически действует автономно – и от Акорды, и от центрального аппарата партии, что дает ему возможность выстроить собственный центр влияния. В этой связи деятельность Межпартийного совета является одним из инструментов достижения соответствующей цели.
– Андрей, очень хорошо, что Вы об этом заговорили. Не получится ли так, что Нурлан Нигматулин, выступая с такой инициативой, создает новый центр влияния? То есть Акорда – с одной стороны, «Библиотека» – с другой, а вот теперь появляется еще и третья…
– На мой взгляд, без согласования с Елбасы Нигматулин вряд ли решился бы на создание Межпартийного совета. К тому же он в качестве главы Мажилиса и ранее, и сейчас действует, скажем, так, в зоне влияния «Библиотеки».
– А не закладывается ли тем самым основа для смещения, чтобы в следующих президентских выборах участвовал уже не господин Токаев, а какой-то другой кандидат, ну, скажем, от партии «Nur Otan», которого поддержит Межпартийный совет?
– Поскольку очередные президентские выборы должны состояться в 2024 году и каких-либо серьезных оснований для их возможного проведения в досрочном порядке сейчас не наблюдается, то обсуждать эту тему нет смысла. Да и Межпартийный совет вряд ли будет играть большую роль в политической жизни Казахстана. Другое дело, что сейчас в условиях незавершенности транзита верховной власти и у Акорды, и у «Библиотеки» нет понимания, как вообще выстраивать властную вертикаль. Скорее всего, жесткой централизации, которая наблюдалась при Нурсултане Назарбаеве, уже не будет. Но и Касым-Жомарт Токаев свой собственный формат властной вертикали пока еще не выстроил. В определенной степени идет процесс усиления роли парламента в политической системе страны. Однако есть ощущение, что мажилис больше действует в зоне влияния «Библиотеки», а сенат – в зоне влияния Акорды. И до каких пределов дойдет усиление всего парламента в ближайшее время, пока сказать трудно.
– Насколько широко в этом Межпартийном совете, на Ваш взгляд, будут представлены партии, не вошедшие в парламент? Какая роль им отведена?
– Пока это всего три партии – «Adal», «Ауыл» и ОСДП. Кстати, участие последней сильно отличает данный орган от его предыдущего аналога. В принципе, для каждой из этих партий перспектива участвовать в законотворческой деятельности и озвучивать альтернативные предложения по разным вопросам дает определенные возможности влияния на процесс принятия решений. Если соответствующая деятельность непарламентских партий отразится на качестве принимаемых законов со знаком плюс, это положительно скажется и на самом законодательном органе.
Партии «Ауыл» участие в Межпартийном совете дает возможность поддержать своего председателя Али Бектаева, являющегося сенатором. Партия «Adal» фактически создана под эгидой Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» и контролирующей ее группы влияния Тимура Кулибаева. В целом «Атамекен» имеет достаточно большие возможности для участия в разработке и экспертизе законопроектов, касающихся сферы частного предпринимательства. Тем не менее, участие «Adal» в Межпартийном совете является и для самой этой структуры, и для указанной группы дополнительным инструментом влияния. Что касается ОСДП, то для нее здесь важно сохранить свой оппозиционный статус без какой-либо конфронтации с властью, с одной стороны. А с другой – получить оптимальную площадку для озвучивания своих идей и предложений.
– В прошлом году наблюдалось определенное оживление, говорилось о создании новых партий. Как Вы считаете, появятся ли новые партии в этом году? Если да, то какого толка?
– В январе этого года министр юстиции сообщил о том, что 6 из 9 ранее поданных заявок на создание политических партий были отклонены. Вместе с тем две партии должны провести свои учредительные съезды, и еще одна уже проходит процедуру регистрации. Так что как минимум у трех партий есть определенные шансы выйти на политическую арену страны. Правда, пока нет ясности, о каких именно партиях идет речь, даже относительно той из них, которая уже проходит процедуру государственной регистрации. Мы не знаем, когда был проведен ее учредительный съезд, кто избран руководителем и т. п.
В 2019-2020 годах были заявлены следующие инициативы по созданию новых партий:
1. Экологическая партия «Байтак-Болашак» (Азаматхан Амиртай).
2. «Наше право» (Сановар Закирова).
3. «Respublika» (Бэлла Орынбетова).
4. «Халыққа адал қызмет»/«Истинное служение народу»/ХАҚ (Тогжан Кожалиева).
5. Демократическая партия Казахстана (Жанболат Мамай).
6. «Көше партиясы»/«Уличная партия» (явных лидеров не наблюдается).
7. «Байқаушылар партиясы» /«Партия наблюдателей» (Тимур Токсеитов).
8. «Алаш-Желтоксан» (Гульбахрам Жунис).
9. Народная партия справедливости и развития «El Tiregi» (Нуржан Альтаев).
10. «Progress» (Асия Тулесова, Алия Жолболдина).
Однако «Уличную партию» власти фактически признали экстремистским объединением, хотя и непонятно, на каких основаниях. Независимые наблюдатели свою партию так и не создали. Из остальных инициативных групп по созданию новых партий более-менее заметную активность в последнее время проявляют «El Tiregi», «Байтак-Болашак», Демпартия и ХАҚ. Здесь мы видим широкий идейно-политический спектр – от лояльных до непримиримо оппозиционных.
– Почему же эти партии так и не были созданы?
– На мой взгляд, власть ранее блокировала возможности для создания соответствующими инициативными группами своих партий – преимущественно в интересах проведения максимально контролируемой избирательной кампании. Теперь же, когда статус-кво «Nur Otan» как партии парламентского большинства закреплен на среднесрочную перспективу, каких-либо принципиальных оснований препятствовать созданию партий нет. Акорде также важно показать, что внесенная по инициативе главы государства в закон «О политических партиях» поправка, благодаря которой количество требуемых для регистрации членов партии сократилось до 20 тысяч, реально работает. Хотя «зеленый свет» в данном процессе будет дан прежде всего политически лояльным партиям. Что касается оппонентов власти, то их перспективы по созданию и регистрации своих партий во многом будут зависеть от такого уровня поддержки в обществе, против которого властям трудно будет что-либо возразить.
– Можно ли говорить, что власти пытаются перехватить инициативу и держать партийную жизнь под своим контролем и что инициатива Нигматулина – в этом русле?
– Вот здесь трудно сказать однозначно, учитывая неоднородность самой власти и наличие в ней двух центров влияния в лице Акорды и «Библиотеки». Если первая, судя по определенным заявлениям главы государства, в принципе не против появления новых партий, то о «Библиотеке» этого не скажешь. Соответственно, проявляются разные официальные подходы в вопросах партийного строительства.
В определенной степени Межпартийный совет можно использовать для контроля над партийной жизнью. Однако этот контроль будет касаться только легально действующих партий. Тогда как остальной спектр политических настроений и гражданской активности в Казахстане останется за рамками этой структуры. Так что властям все-таки лучше пойти на уступки в создании и регистрации определенного количества новых партий.
«Spik.kz», 25.03.2021 г.
Айгуль Омарова
Фото: https://24.kz
