21 декабря 2014 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на встрече с журналистами отметил, что республика сохраняет приверженность принципу многовекторности своей внешней политики и не собирается от него отказываться. По его словам, «На самом деле все государства можно назвать многовекторными. Это означает, что в условиях независимости, самостоятельности каждое государство может общаться, торговать, заключать политические договора со всеми, с кем ему выгодно это делать. Наша многовекторность привела к тому, что мы на самом деле имеем дружественное окружение. Ни с каким государством у нас нет неразрешимых конфликтов» (см. http://www.akorda.kz/ru/page/page_218761_vstrecha-s-predstavitelyami-vedushchikh-otechestvennykh-telekanalov).

 

Данный принцип, в частности, нашел свое отражение в Концепции внешней политики Республики Казахстан на 2014-2020 годы наряду со сбалансированностью, прагматизмом, взаимной выгодой и твердым отстаиванием национальных интересов страны. В том числе предполагается дифференцированный и разноуровневый подход к взаимодействию с различными зарубежными странами и международными организациями. Естественно, что в силу геополитического фактора на первых позициях во внешнеполитических приоритетах Казахстана стоят Россия, Китай и республики Центральной Азии. Далее по уровню приоритетности следуют США, Европейский Союз, другие страны ближнего и дальнего зарубежья.

 

Следует отметить, что многовекторность сыграла важную роль в 1990-х гг., когда Казахстан только-только выходил на мировую арену в качестве нового самостоятельного и полноправного субъекта международных отношений. Последующее расширение межгосударственного сотрудничества на двусторонней и многосторонней основе открыло ему дорогу во внешний мир и позволило обзавестись потенциальными партнерами из числа зарубежных стран и международных организаций. В том числе это было важно и для развития казахстанской экономики с учетом привлечения в нее иностранных инвестиций.

 

Начиная с 2000 года, официальные подходы казахстанского руководства к внешней политике и ее многовекторности стали меняться. Так, судя из выступления Назарбаева на прошедшем 2 октября 2000 года расширенном заседании коллегии МИД РК, если раньше данный принцип просто способствовал установлению дипломатических связей Казахстана с различными зарубежными партнерами, то теперь он призван «объединить потенциал всех стран для достойного ответа на вызовы современности и создать эффективные механизмы сопряжения национальных интересов и международных усилий» (см. http://2004-2010.iwep.kz/index.php?option=com_content&task=view&id=1456&Itemid=63).

 

Такой подход можно расценить как своего рода заявку республики на занятие ведущих позиций в указанном процессе. Добившись определенных позиций и признания за рубежом, Казахстан все больше и больше стал вести себя как активный участник международных отношений на самых разных их уровнях. Среди наиболее заметных его достижений, в частности, следует отметить проведение в 2002 году I-го саммита Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), положившего начало системной работы этой организации, а также председательство в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Организации исламского сотрудничества (ОИС) в 2010 и 2011 гг. соответственно. А в этом году серьезным событием стало вступление республики после почти 19-тилетних переговоров во Всемирную торговую организацию (ВТО).

 

При всем этом в самом Казахстане среди политиков и экспертов отношение к принципу многовекторности внешней политики страны было и остается неоднозначным. Тем более, что, исходя из богатой зарубежной практики, такой подход можно понимать как ориентацию либо на сближение со всеми потенциальными партнерами, либо на равноудаленность от них. К тому же в разное время в процессе реализации внешнеполитического курса было допущено немало явных сбоев и ошибок, что давало основания для критики.

 

Так, например, в октябре 2005 года действующая тогда, хотя и без государственной регистрации, оппозиционная Народная партия «Алга!» предложила принять за основу внешней политики Казахстана другой принцип – постоянного нейтралитета. По мнению бывшего в то время руководителем этой партии Асылбека Кожахметова, «Частые неопределенности и противоречия в процессе осуществления внешней политики привели к фактической подмене принципа многовекторности принципом конъюнктурности. Это означает реализацию тех или иных действий государства в отношениях со своими внешнеполитическими партнерами на основе не долгосрочных стратегических приоритетах, а сиюминутных взаимовыгодных моментах» (см. http://www.kub.info/article.php?sid=10603).

 

В упрек официальной линии проведения внешней политики на основе многовекторности «алгинцами» также ставилось постоянное лавирование Казахстаном между своими основными внешнеполитическими партнерами и улаживание сложных и нередко выходящих на грань конфликтных ситуаций отношений с ними, готовность «дружить с самыми одиозными и откровенно антинародными режимами других государств», неоправданное участие республики в различных «военно-политических авантюрах» на территории других государств (Таджикистан, Ирак) и т.д. Альтернативой всему этому предлагалось провозгласить Казахстан нейтральным государством, что позволяло бы ему по-прежнему развивать взаимоотношения с другими странами и международными организациями, максимально отстаивая при этом свои национальные интересы и избегая всевозможных внешних угроз своей безопасности.

 

Время от времени также отмечается о движении внешнеполитической активности Казахстана в сторону то России, то Китая, то сразу их обоих, что создает представление о двухвекторном подходе. Однако доктор исторических наук Булат Султанов считает, что «Многовекторность подразумевает приоритетные отношения с теми государствами, которые ближе нам - по ментальности, по политическим, экономическим и географическим параметрам» (http://www.gazeta-vesmir.info/newspaper/bulat-sultanov-ne-nado-boyatsya-chto-tebya-nazovut-fantastom/). Поэтому приоритет во внешней политике Казахстана естественно отдан приграничным странам, включая, кстати, не только Китай и Россию, но и Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан. Но это нисколько не умаляет значимость отношений республики с другими внешнеполитическими партнерами.

 

Достаточно прагматично данный принцип рассматривает доктор политических наук Санат Кушкумбаев. На его взгляд, многовекторность является инструментом, и в случае своей неоправданности она вполне может быть заменена другим подходом. Тем не менее, Казахстану в своей внешней политике важно все-таки иметь и развивать несколько направлений (векторов). Это позволяет ему «…на многие вопросы международной политики с жесткой постановкой «либо-либо» ответить «и то, и другое», тем самым избежав риска быть втянутым напрямую в острую конкуренцию различных игроков» (см. http://old.camonitor.com/archives/6818).

 

Очевидно, что неоднозначные процессы и тенденции в современной системе международных отношений, а также всевозможные противоречия и конфликты между их участниками время от времени ограничивают возможности заинтересованных стран действовать в рамках этой системы в духе многовекторности, вынуждают их отклоняться в своей внешней политике от этого подхода. Это обстоятельство коснулось и Казахстан, что отчетливо проявилось в течение последних двух лет.

 

Прежде всего, несмотря на взаимовыгодное сотрудничество и партнерство, возникли определенные трения между Казахстаном и Арменией. «Яблоком раздора» фактически выступил контролируемый последней из них Нагорный Карабах. На двух заседаниях Высшего Евразийского экономического совета, прошедших 24 декабря 2013 и 29 мая 2014 гг., президент РК Нурсултан Назарбаев поставил предстоящее участие Армении в Таможенном союзе, а затем в Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) в зависимость от четкого обозначения официальных рубежей этой страны. В частности, он призвал своего армянского коллегу Сержа Саргсяна обеспечить вступление своей страны в ЕАЭС в рамках тех ее границ, которые признаны ООН. Основным аргументом при этом стало участие Армении с 2003 года во Всемирной торговой организации (ВТО) с аналогичной оговоркой. При этом президент сослался на Азербайджан, дав понять, что Казахстан не заинтересован портить с ним отношения из-за данного вопроса.

 

В свою очередь, Серж Саргсян 31 мая 2014 года в одном из своих выступлений отметил ошибочное представление своего казахстанского коллеги. В свою пользу он привел аргументы о том, что, во-первых, Нагорный Карабах официально не входит в состав Армении и, во-вторых, Таможенный союз не уполномочен решать карабахский вопрос. В целом, президент РА подчеркнул, что озвученное Назарбаевым «было неприятно, но это не может причинить нам никакого вреда» (см. rus.azatutyun.am/content/article/25405635.html).

 

Еще более жестко на заявление казахстанского президента отреагировали некоторые парламентарии и иные представители армянской общественности, включая выражение сомнений в союзнических обязательствах Астаны перед Ереваном в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). На официальном же уровне достаточно резко в адрес Казахстана высказался  вице-министр финансов Армении Павел Сафарян. По его словам: «В Казахстане не особенно счастливы от нашего вступления в этот союз… Из-за казахов до 1 октября этого года было не ясно, будет ли соглашение подписано. Казахи хотели втащить в этот союз Турцию, Азербайджан» (см. http://inosmi.ru/sngbaltia/20141105/224089332.html).

 

И, наоборот, позиция Казахстана по рассматриваемому вопросу встретила позитивные отклики в Азербайджане. Так, 5 июня 2014 года в ходе IV Саммита Совета сотрудничества тюркоязычных государств президент АР Ильхам Алиев поблагодарил Нурсултана Назарбаева за поддержку. В целом, если прежде Астана могла более-менее лавировать между Баку и Ереваном и даже предлагать им свое посредничество для урегулирования карабахского конфликта, то в связи с отмеченным выше данная ситуация изменилась. На текущий момент времени, несмотря на полноправное участие Армении в ЕАЭС, в ее отношениях с Казахстаном наблюдается определенное «охлаждение».

 

Еще большее испытание на прочность многовекторность внешней политики Казахстана проходит в условиях кризисных процессов в Украине и обусловленной ими «войны санкций» между Западом и Россией. Кстати, временную власть в Киеве, установленную в результате «Евромайдана», Астана признала фактически сразу. Аналогичным образом казахстанские власти поступали по отношению ко всем режимам «цветных революций» в других странах СНГ, что является проявлением внешнеполитического прагматизма. Единственным их пожеланием к соответствующим странам было и остается восстановление в них порядка и стабильности и максимальное сохранение сложившегося формата взаимоотношений с Казахстаном.

 

Однако действия России в отношении постмайдановской Украины, включая присоединение к себе Крыма, не позволили Казахстану автоматически выстроить гармоничные отношения со второй из них. Озвученное МИД РК 18 марта 2014 года заявление о том, что «В Казахстане восприняли прошедший в Крыму референдум как свободное волеизъявление населения этой Автономной Республики и с пониманием относятся к решению Российской Федерации в сложившихся условиях» (см. http://www.nomad.su/?a=3-201403190033), можно рассматривать как откровенную поддержку России. Ответным ходом Киева стало объявление украинским МИДом данной позиции Астаны как «недружественной» и противоречащей предыдущим заявлениям о соблюдении территориальной целостности данной страны.

 

С повторными претензиями украинские власти выступили в адрес Казахстана после оценок причин происходящего в их стране, которые были озвучены уже президентом РК 25 марта того же года на брифинге по итогам участия в работе Саммита по ядерной безопасности в Гааге. По мнению Назарбаева, против Украины сыграли неопределенность четкого внешнеполитического вектора и нерешенность важных вопросов, особенно пограничного, в отношениях с соседними странами. В свою очередь, МИД Украины в этот раз подготовил и вручил через посольство Казахстана уже официальную ноту. Относительно указанных выше заявлений казахстанского президента здесь, в частности, было отмечено, что они «…идут в разрез с общепринятыми нормами международного права и позицией большинства стран мира, противоречат партнерским отношениям между двумя странами и не являются приемлемыми для украинской стороны» (см. http://tengrinews.kz/sng/mid-ukrainyi-vruchilo-notu-kazahstanu-svyazi-zayavleniem-252607/). Правда, МИД РК выразил свое недоумение по поводу этой ноты, настаивая на том, что Казахстан занимает взвешенную и реалистичную позицию в отношении кризиса в Украине и призывает к его урегулированию мирным переговорным путем.

 

При всем этом Казахстан стремился сохранить нейтральную позицию в отношении Украины, а последняя проявляла заинтересованность в признании новой власти другими странами. Поэтому им удалось избежать серьезного конфликта друг с другом. С избранием же новым президентом Украины Петра Порошенко взаимодействие между двумя странами вернулось в конструктивное русло.

 

Позднее для поддержания своей многовекторности в треугольнике «Россия-Украина-Запад» Казахстан предпринял меры для взятия и осуществления функций посредника по урегулированию сохраняющегося здесь конфликта. Одним из первых шагов стало участие Нурсултана Назарбаева в прошедшей 26 августа 2014 года в Минске встрече президентов стран-участниц Таможенного союза, Украины и представителей Европейского союза. Эта встреча фактически способствовала созданию «минского формата» переговорного процесса по Украине. В то же время, поскольку этот формат не предусматривает участия Астаны, то она стала искать альтернативную для себя позицию. В частности, была сделана попытка встроиться в берущий начало с июня 2014 года «нормандский формат» переговорного процесса с участием президентов и иных официальных лиц России, Украины, Германии и Франции.

 

Первоначально этот процесс проходил достаточно активно и имел некоторые успехи. Особенно это проявилось в ходе государственного визита в Казахстан 5 декабря 2014 президента Франции Франсуа Олланда. Наряду с вопросами двустороннего сотрудничества главами двух государств также обсуждались перспективы урегулирования украинского кризиса. Тот же факт, что на следующий день Олланд совершил незапланированный прилет в Москву и встретился с президентом РФ Владимиром Путиным для обсуждения сложившейся ситуации и путей выхода из нее, дает основание предположить заслугу в этом президента РК.

 

Последующие за этим поездки Нурсултана Назарбаева в Киев, Москву и Берлин и его телефонные разговоры с президентами России, Украины и США во второй половине декабря 2014 – январе 2015 гг. демонстрируют активную вовлеченность Казахстана в миротворческий процесс. При этом были достигнуты договоренности о проведении в течение января этого года в Астане встречи лидеров стран «нормандской четверки». Однако эта встреча не состоялась. Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер объяснил это наличием разногласий по результатам прошедшей 12 января в Берлине руководителей внешнеполитических ведомств четырех стран. В связи с этим не были подготовлены предпосылки для проведения астанинской встречи (см. http://rian.com.ua/analytics/20150113/361963354.html). И хотя председатель комитета Европарламента по вопросам иностранных дел Эльмар Брок заявил о том, что эта встреча перенесена на несколько недель, этот вопрос до сих пор нигде официально не поднимался.

 

Судя по всему, предлагая площадку для проведения переговоров в «нормандском формате» на уровне глав государств, Казахстан рассчитывал здесь именно на фактор многовекторности своей внешней политики, а также личный авторитет своего президента за рубежом. Неприятие же данного предложения практически демонстрирует отсутствие интереса в проведении соответствующих переговоров со стороны, в частности, Берлина и Парижа. При наличии же весьма ограниченных возможностей Казахстана для оказания влияния на США, ЕС и отдельные европейские страны его активность в процессе урегулирования украинского кризиса в последнее время понизилась.

 

Таким образом, рассмотренные выше ситуации в процессе евразийской интеграции и урегулирования конфликта в треугольнике «Россия-Украина-Запад» свидетельствуют о том, что многовекторность внешней политики далеко не всегда оправдывает себя и дает желаемые результаты. Но, с другой стороны, речь здесь идет об отдельно взятых критических ситуациях в отношениях с теми или иными зарубежными партнерами, которые со временем можно исправить в лучшую сторону. Иначе говоря, отдельные сбои еще не являются показателем полного системного упадка данного подхода во внешней политике Казахстана.

 

Обратным примером, в частности, является избрание Казахстана вице-председателем начавшейся 15 сентября этого года 70-й сессии Генеральной ассамблеи ООН. Причем такого статуса республика удостоена уже дважды, так как первый раз она была избрана вице-председателем 64-й сессии ГА ООН, открывшейся в сентябре 2009 года. Все это также демонстрирует возрастание  значимости Казахстана на мировой  арене.   

 

По утверждению директора Группы оценки рисков Досым Сатпаева: «…тезис о том, что многовекторная политика переживает кризис или крах, не верен… Казахстан старается подчеркнуть, что многовекторность никуда не исчезнет даже после его вхождения в ЕАЭС. На данный момент многовекторность себя оправдывает» (http://sayasat.org/articles/1284-djosym-satpaev-tezis-o-tom-chto-mnogovektornaja-politika-perezhivaet-krizis-ili-krah-ne-veren).

 

Судя по всему, в настоящее время внешняя политика Казахстана проходит серьезный экзамен на прочность. И от правильного подбора необходимых для ее реализации инструментов и их использования будут зависеть его сдача и полученная оценка.  

 

 

Фото: http://www.unityxxi.com