18 октября т.г. на базе «Алматы Менеджмент Университета» состоялось экспертное обсуждение по содержательному наполнению будущей концепции внешней политики Республики Казахстан. В ходе мероприятия ряд аналитиков, занимающихся проблематикой международных отношений, представили заслуживающие внимания тезисы, связанные с дальнейшим развитием культурно-гуманитарного вектора казахстанской дипломатии.

Так, один из тезисов касался придания относительно новой тональности нашим усилиям в рамках Совета сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет), официальным членом которого в октябре текущего года стал Узбекистан. При этом речь шла не о самой деятельности Республики Казахстан в данной организации. В большей степени это относилось к важности усилий, направленных на сохранение культурно-исторических традиций, заложенных нашими предками несколько веков назад, а также значение культурных и исторических памятников, возникших в доисламский период и получивших относительно новую известность в период распространения в регионе мусульманской религии.

Как известно, сегодня большинство специалистов на евразийском пространстве сходится во мнении, что Центральная Азия по своему является уникальным местом. И это во многом благодаря не только большому количеству исторических памятников, но и так называемым «просветленным» личностям, живших в разные времена в регионе и призывавших других жить, не нарушая известные существующие практически во всех мировых религиях заповеди.

Так, по мнению российского исследователя Литвинова В.П., в Туркестане «всегда было чрезвычайно распространено паломничество к «святым местам», чаще всего представляющим собой могилы (гробницы) праведников» [1]. Не исключено, что подобное, как считает тот же Литвинов, объясняется тем, что «мощный пласт доисламской «духовной» (то есть и религиозной) культуры народов Туркестана не позволил исламу полностью восторжествовать в их конфессиональном сознании, вытеснить из последнего то, что было для них драгоценным наследием прошлого. Поэтому ислам не смог преодолеть в Туркестане ни культ «святых», ни традиции паломничества к «святым местам» [2].

В определенной степени данное обстоятельство, по мнению казахстанского специалиста Асановой С.А., объяснялось «дуальностью религиозного сознания казахов, т.е., сочетанием тенгрианства с мусульманством» [3]. Можно также согласиться с мнением казахстанского исследователя Альниязова Н., утверждающего, что «мусульманская религия для казахов

была лишь одной из форм социальной организации и не является решающим фактором социально-культурной жизни» [4].

Не углубляясь в дискуссию о значении ислама для кочевых народов, предлагаем вновь вернуться к проблематике сохранения исторического и культурного наследия народов, проживавших в Центральной Азии. Примечательно, что именно данному вопросу был посвящен состоявшийся 26-28 июля 2019 года в Казани (Татарстан, РФ) форум «Гуманитарная безопасность в современном мире: вызовы и практики сохранения историко-культурного наследия Центральной Азии и России».

В одном из докладов, представленных от имени генерального директора Института археологии им. А.Х. Маргулана Байтанаева Б.А., говорилось о «необходимости провести границу между религиозным туризмом и действительно народным паломничеством, связанным с культом достойных предков». В докладе также подчеркивалось, что «в связи с назревшим вопросом определения сакральных объектов Казахстана, составления их реестра, ученые должны выработать собственное видение и сформулировать свое отношение к этой проблеме, представить его широкой общественности». «Проведение работы, связанной с определением сакральных объектов наследия, – по мнению Байтанаева, – будет препятствовать распространению шарлатанства в области историко-культурного наследия, проявлению на этой почве религиозного экстремизма» [5].

Развивая данную мысль, хотелось бы со своей стороны отметить, что упомянутые предложения, несомненно, способствовали бы укреплению позиций Казахстана и других государств Центральной Азии в качестве «хранителей» не только доисламских святых мест, статус которых благодаря в том числе происшедшим историческим, культурно-гуманитарным и религиозным трансформациям в сознании народов, населявших регион, стал признаваться уже в период утверждения мусульманской религии.

Здесь, безусловно, может пригодиться как позитивный, так и негативный опыт взаимоотношений государства и религии в период царской России и строительства социалистического государства. В первую очередь это касается практики организации так называемого регионального паломничества, которое поощрялось некоторыми тогдашними местными религиозными деятелями и позволяло части верующим, не имевших достаточных средств, совершать необходимые религиозные обряды.

Обсуждение проблематики о необходимости сохранения доисламских и возникших в период распространения мусульманства в Центральной Азии «святых мест» не затрагивает вопроса о какой-либо равноценности регионального паломничества и хаджа к двум известным исламским святыням: святую Мекку и просветленную Медину. Предлагается только

несколько по-новому оценить наше общее наследие. Следовало бы также творчески переосмыслить многие идеи и начинания, существовавшие ранее.

Несомненно, определенная роль в данном процессе должна быть отведена и государству, чтобы не допускать возникновения предпосылок для возможного исчезновения или разрушения исторических, культурных и религиозных памятников, к какому бы периоду развития центрально-азиатского региона они бы не принадлежали. Здесь хотелось бы обратить внимание на сложную ситуацию, складывающуюся вокруг усыпальницы матери Ясауи, известной в народе как Карашаш. Она находится в историческом Сайране в нескольких метрах от оживленной автомобильной дороги, по которой в нарушении правил проходит и грузовой транспорт. А это, в свою очередь, начинает сказываться на устойчивости фасадной части захоронения, простоявшего до настоящего времени несколько десятков столетий

В целом же к процессу сохранения богатого исторического и культурно-религиозного наследия всего центрально-азиатского региона целесообразно подключить не только потенциал стран, входящих в Совет сотрудничества тюркоязычных государств. Можно было бы также использовать и определенные возможности основных внешнеполитических партнеров Республики Казахстан на евразийском пространстве, которые в том числе опасаются распространения на своих территориях ряда негативных явлений, ставших реалиями современного мусульманского сообщества.

Использованная литература:

1. Литвинов В.П. Государственное регулирование регионального паломничества мусульман Туркестана (1865–1917 гг.) // Вестник КРСУ. - 2014. – Т. 14. - № 11. - С. 52.

2. Литвинов В.П. «Народный ислам» как синтез язычества и мусульманской религии в Туркестане: паломнический аспект // Исламоведение. - 2018. - Т. 9. - № 1. - С. 59.

3. Асанова С.А. Ислам в духовной культуре Казахстана начала ХХ века // Интернет-портал «История Казахстана» (https://e-history.kz/ru/contents/view/904).

4. Альниязов Н. Факторы, влияющие на развитие мусульманской общины в Казахстане. // Материалы международной конференции «Ислам, идентичность и политика в постсоветском пространстве: сравнительный анализ Центральной Азии и европейской части России» 1-2 апреля 2004 г., Казань // Казанский федералист. – 2005. – № 1 (13). – С. 25.

5. Проблемы сохранения историко-культурного наследия Центральной Азии и России рассмотрели в Казани // «StanRadar.com», 6.08.2019 г. (https://stanradar.com/news/full/35656-problemy-sohranenija-istoriko-kulturnogo-nasledija-tsentralnoj-azii-i-rossii-rassmotreli-v-kazani.html)

Рустем Курмангужин, к.и.н., доцент «Алматы Менеджмент Университет»

Фото: http://someplace.kz