Риски китайской экспансии в нефтегазовом секторе, ситуация с внешним долгом страны и проблемы открытости добывающих отраслей стали центральными темами проводившегося в южной столице  «круглого стола» «Экономическая безопасность Казахстана: состояние, тенденции, перспективы».  

 

Участники дискуссии предупредили об опасностях наращивания внешних долгов квазигосударственными  структурами, но главной на «повестке  дня» оказалась, пожалуй, одна из самых  горячих тем последних нескольких месяцев: негативные последствия для Казахстана от наращивания экономического влияния «великого южного соседа». 

 

Таких сделок нам не надо! 

 

О стратегии  и тактике китайской экспансии  в нефтегазовом секторе рассказал  экономический обозреватель «КазТАГа»  Расул Рысмамбетов. Спикер попытался дать ответ на вопрос, представляет ли Китай угрозу экономической безопасности страны, проиллюстрировав экспансию китайцев на примере газопровода Казахстан – Китай и способах их вхождения в нефтегазовые активы. 

 

– Китай  реализовывает следующую стратегию в нефтегазовом секторе Казахстана: обычно покупается достаточно крупное месторождение, но не достаточно большое, чтобы на него могли обратить внимание крупные компании, – рассказал г-н Рысмамбетов. – После того как подписан контракт, китайская компания закрывается и начинает привлекать собственные ресурсы: ввозятся собственные рабочие, запчасти и оборудование. 

 

В последние  годы, подчеркнул спикер, дополнительным стимулом для входа китайских  компаний в Казахстан стало стремление Поднебесной уйти от угольной зависимости экономики с переориентацией на газ. 

 

– В 2004-2005 годах китайцы выходили на некоторых  руководителей «КазМунайГаза», в  том числе и на Серика Буркитбаева, с предложением профинансировать проект строительства газопровода из Туркменистана через Узбекистан и Казахстан в Китай, – привел докладчик информацию из американских депеш в архиве WikiLeaks. – На нашей территории предполагалось построить 1300 км трубопровода… Его начали строить на китайский кредит в 2008 году в размере $7,5 млрд. Сам Буркитбаев неоднократно говорил, что стоимость его строительства составляет около $4 млрд. Но как получилось так, что в 2004 году он оценивался в $4 млрд., а мы взяли кредит на $7,5 млрд.? 

 

К слову, в 2002-2004 годах Серик Буркитбаев был  советником главы государства, в 2002-2007 годах – президентом Казахстанского института нефти и газа, а в 2008 м стал президентом «КазМунайГаза». В сентябре этого же года «нефтяник» был арестован по обвинению в коррупции, а в 2009 м приговорен к 6 годам лишения свободы с содержанием в колонии общего режима. 

 

Рассказав о суммах китайского кредита, спикер поставил под сомнение необходимость  для Казахстана строительства газопровода, считая, что для республики выгоднее экспортировать «голубое топливо» на европейские рынки: 

 

– Этот газопровод больше всего нужен Китаю, поскольку по территории Казахстана проходит один из самых крупнейших в мире газопроводов Средняя Азия – Центр, построенный во времена  Советского Союза. По нему через Россию Туркменистан, Узбекистан и мы экспортируем газ в Европу и можем это делать по более дорогой цене. Однако несмотря на то, что газопровод нужен был именно Китаю, мы взяли для его строительства китайский кредит. 

 

По информации г-на Рысмамбетова, $7,5 млрд. Казахстан взял у оффшорного подразделения Банка Китая на Каймановых островах. Хотя оффшоры имеют право не раскрывать информацию о сделке и ее участниках, отдельные аспекты получения кредита все же стали известны прессе. Оказывается, деньги выдавались под гарантию китайского нефтяного гиганта China National Petroleum Corporation (CNPC) до 2014 года. 

 

При этом для строительства газопровода  было создано совместное предприятие  ТОО «Азиатский газопровод», в котором  казахстанской и китайской стороне  принадлежит по 50% участия. Причем, как  отметил спикер, в кредитном соглашении говорится, что в случае, если газопровод оказывается убыточным, китайская сторона может реализовать опцион по приобретению доли Казахстана в этом ТОО. Цена вопроса заключается в тарифах. 

 

– Тариф  на транспортировку газа по этому трубопроводу низкий. Сейчас он чуть выше себестоимости, – сослался на информацию из «оперативных источников» Рысмамбетов, добавив, что КМГ отказывается предоставлять «точные сведения» о том, сколько Казахстан берет за транзит туркменского газа. 

 

Но самое  главное, по словам спикера, заключается  в том, что при действующих  ценах республика до 2014 года «никак не сможет оправдать строительство  этого газопровода». 

 

– То есть мы взяли у китайцев деньги, построили  газопровод, который нужен им, и  сейчас находимся в убытке. И через два году у них будет право полностью выкупить его в свою собственность, – обрисовал возможные риски спикер. 

 

Китайцы под видом европейцев 

 

Отдельный разговор получился по деятельности «КазМунайГаза», кресло председателя совета директоров которой многие годы занимает средний зять президента Тимур Кулибаев. Ссылаясь на информацию с сайта нацкомпании, Рысмамбетов рассказал, что в аффилированных лицах КМГ значатся 20 компаний, зарегистрированных в оффшорных зонах! Причем пять из них зарегистрированы под одним названием «Торговый дом «КазМунайГаз» в различных оффшорах: в Великобритании, Голландии, Швейцарии и до недавнего времени на Кипре. 

 

При этом спикер акцентировал внимание на непрозрачности собственности нефтегазовых компаний, в которых главными собственниками выступают китайская и казахстанская стороны. 

 

– Если мы возьмем один из самых крупнейших нефтяных активов Казахстана – «Мангистаумунайгаз», то, по официальной информации, 50 на 50 им владеют Казахстан и Китай. Но на самом деле это не так, поскольку 99% принадлежит амстердамской компании Mangistau Investment B. V. Затем нам говорят, что эта компания 50 на 50 принадлежит «КазМунайГазу» и CNPC. Но никто не предоставил ни одного документа, что эта компания принадлежит частично нам. И после ее продажи мы не видели ни одной финансовой отчетности этой компании, – возмутился Рысмамбетов. 

 

Подобная  ситуация сложилась с казахстанской  долей в Каспийском трубопроводном консорциуме и с 58 процентным пакетом акций Павлодарского нефтехимического завода, которыми от имени Казахстана также владеют оффшорные компании. 

 

– Нам  говорят, что все это нужно  для арбитража. Но нефть наша, зачем  нам бояться арбитража? То есть все  сырье у нас, и почему мы должны идти на условия, которые нам выставляют иностранные партнеры? Это говорит о слабости менеджмента КМГ, который четко не осознает стратегических целей компании и не имеет права вести переговоры, – обозначил болевые точки «КазМунайГаза» спикер, назвав их одной из главных проблем политики Казахстана в нефтегазовой отрасли. 

 

При этом он поставил под сомнение статистику о странах, вложивших инвестиции в Казахстан. Согласно официальной  информации, в тройке главных инвесторов нашей республики нет Китая. Первой в списке значится Голландия ($27 млрд.), на втором месте – США ($20 млрд.), на третьем – Великобритания ($10 млрд.). 

 

– Кто-нибудь верит в то, что Нидерланды богаче Китая, притом что китайская экономика  – вторая в мире? Такого быть не может. А делается очень просто. Например, дано указание не пускать китайцев в тот или иной нефтегазовый проект. Но чиновники встречаются с китайскими представителями и говорят: «Есть политическое решение не пускать Китай в те или иные проекты, поэтому регистрируйтесь в Амстердаме и заходите как европейцы, – обрисовал докладчик схему, как китайская экспансия в казахстанском нефтегазовом секторе рядится в европейские одежды. 

 

Аналогичная ситуация с инвестициями США и  Великобритании. В этих странах, по его словам, есть свои оффшорные  зоны, через которые заходят «очень серьезные люди, в том числе и казахстанские чиновники». Поэтому, отвечая на вопрос о китайской угрозе для нашей страны, г-н Рысмамбетов подчеркнул, что проблему нужно искать не в Китае, а в политике Казахстана. 

 

– Нет  никакой китайской угрозы. Вся  основная угроза исходит от нас самих. Нельзя китайцев обвинять в том, что у нас многие активы лежат бесхозными и что он пришел и начал ими заниматься. Китаю нужно расти, и он думает о своих гражданах. А угроза заключается в том, что мы все продаем, – уверен он. 

 

Долговые  риски растут 

 

Вопрос, насколько внешний долг Казахстана несет риски экономической безопасности стране, в своем спиче попытался  раскрыть директор центра экономического анализа «Ракурс» Ораз Жандосов. С  макроэкономической точки зрения, считает  он, государственные финансы сейчас находятся «в безопасном положении». В качестве аргумента экономист сослался на размеры фискального резерва, аккумулированного в Национальном фонде, величину дефицита бюджета и накопленного внешнего и внутреннего госдолга: 

 

– Эта ситуация сохраняется достаточно давно. Даже в кризис 2008-2009 годов, потребовавший фискального стимула плюс решения проблем ряда банков, госрасходы были в тех параметрах, которые не поставили под угрозу величину госдолга. 

 

Однако  в сравнении с другими странами величина нашего внешнего долга, включая задолженность государства, квазигосударственных структур и частного сектора к ВВП, по мнению г-н Жандосова, «достаточно велика». При этом он обратил внимание, что большую ее часть составляют межфирменные обязательства, львиная доля которых приходится на кредиты «материнских» компаний своим «дочкам» для реализации проектов в добывающем секторе. Он напомнил, что в период бума до июля 2007 года локомотивами роста внешних заимствований были банки, но теперь в лидеры среди должников по внешним займам вышли квазигосударственные структуры. 

 

– Если посмотреть на общее увеличение внешнего долга, то, несколько остановившись  в 2008-2009 годах, затем он продолжил  достаточно быстрый рост. Например, за прошлый год он вырос с $111,7 миллиарда до $119,2 миллиарда, – сослался на статистику Ораз Жандосов и указал на главных виновников роста внешних обязательств Казахстана: – Вторым драйвером после межфирменной задолженности иностранных добывающих компаний был квазигосударственный сектор. 

 

Такую ситуацию экономист считает странной, особенно на фоне заявлений правительства (в разгар кризиса – в четвертом  квартале 2008 года) о необходимости  пересмотреть потребность Казахстана во внешних заимствованиях для финансирования проектов внутри страны. Кроме того, он обратил внимание на то, что и в новой концепции Нацфонда, принятой в январе 2010 года, говорится об усилении контроля за квазигосударственным долгом. Однако воз, оказывается, и ныне там. 

 

– К  сожалению, за последние 1,5-2 года необходимого поворота в сторону уменьшения зависимости квазигосударственных компаний от внешних заимствований не произошло, – подчеркнул экономист, поставив под сомнение необходимость освоения займов у Китая: – С каким-то необъяснимым удовольствием продолжалось освоение китайских кредитных линий, которые к преодолению кризиса никакого отношения не имели, поскольку, по сути, все деньги по ним начали «двигаться» после прохождения кризиса в четвертом квартале 2008 го и первом квартале 2010 го. 

 

Жандосов  назвал «достаточно странным» использование государственных кредитных линий для частных иностранных компаний добывающего сектора, а именно привлечение с помощью «Самрук-Казыны» кредита на $2 млрд. для ЕNRC. В качестве негативного фактора он также отметил отсутствие четких параметров квазигосударственного долга и регулярной публичной отчетности по нему, предложив, во первых, Минфину и Нацбанку «для прозрачности» публиковать соответствующую статистику и, во вторых, определить параметры по квазигосударственным обязательствам. 

 

Еще одним  «большим вопросом», по мнению экономиста, остается то, что Казахстан не выступает  в качестве «чистого кредитора внешнего мира», а, напротив, остается «чистым  заемщиком». 

 

– Это  странное явление, поскольку обычно сырьевые страны, экспортирующие в больших масштабах по сравнению с небольшим населением и в целом небольшим ВВП, выступают нетто-кредиторами, – пояснил он. 

 

В целом  же внешний долг Казахстана с макроэкономической точки зрения, по мнению г-на Жандосова, остается неопасным. Однако если рассматривать 80-90% внешних заимствований с позиций «подверженности международных рынков капитала волатильности», то «ничего хорошего они не представляют». 

 

В заключение экономист акцентировал внимание на оттоке капитала из страны через платежи  по внешним обязательствам, в результате чего Казахстан сталкивается с двумя проблемами: во первых, с бегством капитала, во вторых, с низким уровнем сбережений населения. Причем, по предположению г-на Жандосова, отток капитала из страны выше, чем фиксируется официально. Что касается второй проблемы, то директор «Ракурса» предупредил, что без «кардинального повышения сбережений населения общий баланс исправить в ближайшие годы будет очень сложно». 

 

Судя  по выступлениям спикеров, в Казахстане уже сформировался особый класс, личное благосостояние которого тесно переплелось с национальными интересами Китая. Причем все это идет вразрез со стратегическими целями развития страны. В результате образовался гордиев узел, разрубить который будет чем дальше, тем труднее. 

 

Без открытости нет эффективности 

 

Проблему  открытости в добывающих отраслях и  ее влияния на экономическую безопасность поднял в своем выступлении директор программы «Прозрачность государственных  финансов» Фонда Сорос-Казахстан  Антон Артемьев.  

 

Основным  тезисом спича представителя НПО стало то, что закрытые системы неэффективны, а неэффективные системы небезопасны. Первым делом спикер призвал не путать понятия «открытость» и «прозрачность». Прозрачность, по его мнению, – только первый шаг на пути к открытости. И таким первым шагом в добывающей индустрии Казахстана, считает он, стала инициатива прозрачности добывающих отраслей. (Напомним, что цель инициативы – добиться публикации отчетов о выплатах добывающих компаний государству и поступлениях от них в госбюджет и Нацфонд. Причем суммы выплат и поступлений должны совпадать.) 

 

Однако, по словам г-на Артемьева, есть и другой, «наиболее важный аспект инициативы»  – большое количество участников процесса. И только его открытость, отметил он, может быть залогом  обеспечения экономической безопасности. Для этого, считает спикер, необходим «открытый бюджет» (одна из инициатив Фонда Сорос-Казахстан – авт.), который, по его мнению, даст обществу возможность знать и влиять на процесс. Чтобы оценить бюджет по этим показателям, пояснил он, составляется индекс, согласно которому «открытость нашей бюджетной системы составила всего 38% из 100 возможных». 

 

– Это  очень низкий балл. Он обусловлен тем, что эксперты, составляющие индекс, отметили отсутствие ряда ключевых бюджетных  документов из восьми, которые должны публиковаться в каждой стране, – пояснил г-н Артемьев. – Три документа на момент составления индекса отсутствовали полностью. По остальным из них предоставлялось недостаточное количество информации. 

 

Но за последнее время, отметил он, произошли положительные сдвиги: в апреле Казахстан первым из стран СНГ опубликовал «гражданский бюджет». По его словам, он дает «краткое, но исчерпывающее представление» о том, что представляют собой расходы и доходы государства. Однако если речь идет об открытости и эффективности использования бюджетных средств, то «ряд вопросов остаются нерешенными». 

 

Какие это вопросы, стало понятно из рекомендаций докладчика. Во первых, он предложил на республиканском уровне усилить независимость и роль парламента и Счетного комитета. Второе предложение касалось, в частности, неэффективного использования госсредств на местном уровне. Чтобы решить эту проблему он призвал вовлекать общественность в бюджетный процесс на местах, но для этого необходимо выполнить два «важных условия»: осуществить бюджетную децентрализацию и внедрить местное самоуправление. Без таких шагов, по мнению спикера, невозможно обеспечить открытость бюджетного процесса и эффективность бюджетных расходов. 

 

В качестве третьей рекомендации г-н Артемьев назвал необходимость обеспечить открытость всех отношений государства с добывающими компаниями: контракты, местное содержание, социальные инвестиции и экологические платежи. 

 

«Голос  Республики», № 20, 3.06.2011 г.

Сергей  Зелепухин